В центре семейных споров всё чаще оказываются отцы. Страсбургский суд признал Россию виновной в неуважении к семейной жизни, рассмотрев жалобу отца на запрет общения с дочерью. Конституционный суд РФ разрешил очередной вопрос о семейном капитале – и снова не в пользу мужчин. Право.Ru рассказывает, в чём российское семейное право строже европейского, а также каковы шансы отца оставить себе ребенка при разводе и получить семейный капитал.

На прошлой неделе ЕСПЧ принял решение по очередной жалобе из России – от отца, которого лишили возможности общаться с дочерью. Исключенным из жизни ребенка Анатолий Назаренко, житель Улан-Уде 1965 года рождения, оказался после того, как выяснилось, что он не является биологическим отцом девочки. Россия виновна в нарушении ст.8 Конвенции о правах человека (уважение к частной и семейной жизни), единогласно постановил суд, рассмотрев жалобу.

Дочь родилась у Назаренко в браке в 2007 году, но уже в 2010 году супруги развелись. Согласно решению суда, ребенок должен был проводить часть времени с каждым из родителей, однако распределение обязанностей не устроило ни одну из сторон. 

В марте 2011 года Назаренко отказался вернуть дочь бывшей супруге вопреки решению суда о том, что ребенок должен остаться с матерью: увидев на теле дочери синяки, он заявил, что подозревает нового партнера бывшей жены в сексуальных домогательствах к ребенку и побоях, о чём и сообщил в правоохранительные органы. В течение года девочка жила с отцом и бабушкой, а мать периодически её навещала. В ходе бесед с психологами дочь заявителя рассказала о плохом отношении со стороны матери и её сожителя и заявила, что хочет жить с отцом. Суд решил иначе: девочку снова решили оставить с матерью, хотя эксперты и заключили, что она была больше привязана к отцу, который создал все условия для полноценного развития ребенка и обладал достаточным доходом. Хотя органы опеки встали на сторону отца, это не помогло изменить решение при рассмотрении дела в Верховном суде Бурятии. 

Год спустя мать выкрала ребенка и с тех пор видеться дочери с отцом не давала. Расследование по факту возможных домогательств было вскоре прекращено из-за недостатка улик. Параллельно бывшая жена Назаренко провела медэкспертизу, доказав, что он не является биологическим отцом ребенка.

В итоге в сентябре 2012 года Октябрьский районный суд г. Улан-Уде лишил Назаренко отцовства. Решение устояло и в Верховном суде Бурятии в феврале 2013 года – Назаренко лишился родительских прав, в том числе и права на поддержание контакта с дочерью. Ребенку сменили фамилию, удалив упоминание об отце из свидетельства о рождении.

Страсбург встал на сторону заявителя – по мнению судей, представители власти в РФ не помогли поддержать семейные связи между ним и ребенком, который эмоционально привязался к отцу за проведенные вместе годы. Ребенок был рожден в браке и зарегистрирован на Назаренко, и вскрывшееся позднее отсутствие биологического родства, сочли судьи, не свидетельствует об отсутствии семейной связи: это вопрос не столько биологии, сколько межличностных отношений. Полное автоматическое исключение отца из жизни ребенка после отмены отцовства не отвечало интересам ребенка, решили судьи. Всему виной, сочли они, российское семейное право: в соответствии с Семейным кодексом РФ, те, кто не является родственником ребенка, но в течение долгого времени заботился о нем, не в праве потребовать сохранения контактов.

Такое положение дел в ЕСПЧ сочли неверным: государство должно позаботиться о том, чтобы каждое такое дело рассматривалось отдельно с учетом интересов ребенка независимо от наличия или отсутствия биологических связей с тем, кто в течение долгого времени о нем заботился, говорится в решении. Именно так, по мнению судей, следует трактовать ст.8 Конвенции, под которой подписалась Россия. Усомнились они и в том, что интересы ребенка могут рассчитываться исходя их общих юридических положений – в этих вопросах важно сбалансировать права каждого из участников конфликта.

В качестве примера для подражания судьи привели законы ряда европейских стран. Так, ст. 371-4 французского ГК предполагает, что в интересах ребенка судья определяет модальность отношений между ребенком и другим человеком, участвующим в воспитании, образовании или повседневной жизни ребенка, если между ними существует эмоциональная привязанность – независимо от родственных связей с ним.

Ст. 1685 ГК Германии позволяет любому лицу, близкому к ребенку, потребовать права на контакт с ним если они несут или несли в прошлом ответственность за ребенка и если такое общение отвечает интересам ребенка. В целом предполагается, что речь идет о ком-то, на протяжении долгого времени живущем с ребенком в одном доме.

Часть 10 британского закона о детях от 1989 года позволяет требовать контакта с ребенком, в частности, каждому из супружеской пары, в том числе приемному отцу или другому родственнику, с которым ребенок жил минимум год непосредственно перед подачей заявления или любому другому лицу, с которым ребенок жил в течение минимум трех лет.