Вчера в суде по "делу "Оборонсервиса" выступил второй по счету подсудимый – Юрий Грехнев. В отличие от Максима Закутайло он себя виновным не признал вообще ни в чем. Зато в другом их показания сошлись: оба рассказали судье Татьяне Васюченко, как на них давили по время предварительного следствия. Прокурор попытался этому воспрепятствовать, но успеха не имел.

Вчера, 2 марта, в Пресненском райсуде Москвы допрашивали второго подсудимого по "делу "Оборонсервиса", в рамках которого гособвинение докаывает хищение 3 млрд руб. у Минобороны в процессе продажи непрофильных активов военного ведомства. Это был Юрий Грехнев, который в 2010-2012 годах занимал должности заместителя гендиректора "Оборонстроя", одного из субхолдингов "Оборонсервиса", и руководителя семи проектных институтов, которые входили в его состав. По его словам, его пригласили на работу, чтобы оценить их состояние, и заняться дальнейшей реорганизацией.

16 марта 2011 года Грехнев, по его словам, написал на имя министра обороны Анатолия Сердюкова письмо, в котором рассматривал несколько вариантов их объединения, и предположил, что именно этот проект стал основой плана реорганизации институтов, который предложила главная фигурантка "дела "Оборонсервиса", экс-руководитель Департамента имущественных отношений Минобороны Евгения Васильева (ей предъявлены обвинения по 12 эпизодам по ст. 159, 174.1, 285 и 286 УК РФ (мошенничество, легализация денежных средств или иного имущества, превышение и злоупотребление должностными полномочиями; максимальное наказание – до 10 лет лишения свободы).

Утвердил этот план Серюков спустя два дня, 18-го. По нему 31-й государственный проектный институт специального строительства становился головной организацией, персонал других переводился в его филиалы, а "старые" юридические лица ликвидировались. Сам Грехнев, по его словам, в составлении этого документа участия не принимал, однако счел его "взвешенным и обязательным к выполнению". Из него он сделал вывод о том, что необходима продажа имущества.

После этого Грехнев, по его словам, неоднократно направлял в "Оборонстрой" письма, в которых говорилось о продаже тех или иных активов институтов. "Ни для кого не было секретом, что имущество будет распродаваться, поступали предложения, о каждом из них я писал", – вспомнил он.

Обвинение интересовал один из таких документов – письмо от 16 мая 2011 года о продаже недвижимости 31-го ГПИСС. Прокурор Андрей Обухов попросил показать Грехневу план реорганизации от 18 марта, а затем спросил:

– Какая часть плана побудила вас написать письмо от 16 мая?

– Прошу снять вопрос, как некорректный, – попросил адвокат Грехнева Владимир Самохин.

– Мы знаем, какая часть может побудить, и интимных вопросов просим не задавать, – веселились обвиняемые, а прокурор пояснил, что в документе было три части, и он хочет знать, какая из них вдохновила Грехнева на написание письма.

– Полное содержание данного документа в какой-то мере способствовало написанию письма о рассмотрении возможности реализации имущества института, – наконец-то сформулировал подсудимый. И напомнил, что аналогичные письма направлялись от всех дочерних и зависимых обществ "Оборонстроя", в которых он работал, и это являлось примером обычной хозяйственной деятельности на то время.

– Какое конкретно имущество вы имели в виду в этом письме? – уточнила прокурор Вера Пашковская.

– Там написано "принадлежащее 31-му ГПИСС", – устало и резко отозвался подсудимый.

– Все?

– Я спрашивал о возможности реализации недвижимого имущества в принципе, – объяснил Грехнев.

Следующим был вопрос о том, ответила ли ему что-то на письмо Лариса Егорина, гендиректор "Оборонстроя", соседка по скамье подсудимых. Она обвиняется по нескольким эпизодам мошенничества в особо крупном размере и в злоупотреблении полномочиями (ч. 1 ст. 201 – до четырех лет лишения свободы). Грехнев ответил, что что результатами рассмотрения своего обращения не интересовался, поскольку был слишком загружен работой.

"Не выполнить решения вышестоящего органа я не мог!"

Грехневу инкриминируется четыре эпизода по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество в крупном размере – до 10 лет лишения свободы). Первый из них – это продажа здания 31-го ГПИСС на Смоленском бульваре в центре Москвы по заниженной, по мнению следствия, цене – не за 2,13 млрд руб., а за 505 млн руб. дешевле.

Но, по словам подсудимого, есть доказательства, что он к этому непричастен. Грехнев рассказал, что весной 2011 года начали поступать запросы не покупку недвижимости института. В частности, арендаторы в здании на Смоленском бульваре интересовались, нельзя ли им выкупить часть занимаемых площадей. Он обратил внимание суда, что все документы подобного плана он пересылал Егориной, и это, по его мнению, доказывает отсутствие умысла и сговора, поскольку продавать здание целиком он не планировал.

Все действия по подготовке к продаже здания 31-го ГПИСС, говорил Грехнев, он проводил строго в рамках директив сверху – и оценку силами компании "Кэпитал Консалтинг", и поиск покупателя через ООО "Центр правовой поддержки "Эксперт". А в августе 2011 года он познакомился с представителем покупателя – Сергеем Амелиным, возглавлявшим ООО "Теорема". Сделала это гендиректор "Эксперта" Екатерина Сметанова, также фигурантка "дела "Оборонсервиса". Ранее она признала вину в мошенничестве (ч. 4 ст. 159 УК) и коммерческом подкупе (ч. 3 ст. 204 УК – до семи лет лишения свободы). Дело Сметановой выделено в отдельное производство, пока суд его не рассматривал.

С "Теоремой" и был в итоге заключен договор купли-продажи. По словам Грехнева, он поступил к нему уже подписанный Амелиным и завизированный уполномоченными лицами "Оборонстроя" на позднее 25 августа 2011 года. Но подсудимый подписал его позже – после исправления недостатков. Например, в документе значилась другая цена, нежели 1,63 млрд руб. из отчета оценщика (какая именно, Грехнев не сказал). "Не выполнить решения вышестоящего органа я не мог!" – сказал подсудимый.

Грехнева не спрашивали, знал ли он, кто такой Амелин. Он, ныне покойный, был знакомым Сердюкова.

"Якобы фиктивный, по мнению следствия, акт…"

С продажей здания 31-го ГПИСС связан и второй эпизод мошенничества, вмененный в вину Грехневу. Это перечисление 5 % от суммы за продажу этого объкта – 81,39 млн руб. – "Эксперту". Следствие считает, что эта компания фактически контролировалась Васильевой, покупатель был известен заранее, а потому выплаты по агентскому договору являются аферой.

Грехнев с этим не согласен. "Якобы фиктивный, по мнению следствия, акт выполненных работ от 6 октября 2011 года не был фиктивным, так как "Эксперт" работу выполнил, договор купли-продажи был подписан, поступили средства от покупателя", – заявил он. И подчеркнул, что вознаграждение было определено ранее решением совета директоров 31-го ГПИСС,

"Принять решение о продаже я не мог"

Третий и четвертый эпизоды обвинений в адрес Грехнева связаны с продажей акций 31-го ГПИСС. По мнению следствия, он способствовал тому, что эти бумаги в ноябре 2011 года ушли всего за 142 млн руб., тогда как стоили 2,25 млрд руб. Покупателями стали ООО "ВитаПроджект" (70%) и ОАО "Сосновоборэлектромонтаж" (29,9%). По версии следствия, "Виту" контролировала сама Васильева, а "Сосновоборэлектромонтаж" принадлежал холдингу, подконтрольному бывшему заместителю Сердюкова Геннадию Нагинскому.

Грехнев, как считает следствие, скрыл наличие на счетах института почти 1 млрд руб. и вывел с баланса компании 150 млн руб. Первая цифра – это 942 млн руб., который были выплачены акционерам по итогам девяти месяцев 2011 года в виде дивидендов. По поводу них показания в суде давала главбух 31-го ГПИСС в 2011-2013 годах Галина Польских. Сначала он сказала, что на 30 ноября, дату, на которую по поручению Грехнева составлялся предварительный бухгалтерский баланс, они были не счетах, но отражались как списанные. Потом, уже под запись, заявила следующее: "В связи с тем что протокол общего собрания акционеров с решением о распределении дивидендов уже существовал, факт перечисления или неперечисления денег не мог повлиять на оценку чистых активов".

Следствие, тем не менее, считает, что это сказалось на оценке стоимости акций института негативно. Грехнев в этой связи подчеркнул, что у Польских от него были указания, что вся отчетность должна содержать только достоверные сведения о финансовом состоянии организации. Но проверить достоверность отчетов самостоятельно он не мог, поскольку по его словам, не обладает необходимыми знаниями. А о том, что промежуточный баланс отправится к оценщикам, не догадывался. "Собственником акций являлся "Оборонстрой", [так что] никакого отношения к их продаже я не имею! Принять решение о продаже я не мог", – заявил Грехнев. Да и вообще, по его словам, узнал об этой сделке он только 25 октября 2012 года во время проведения у него обыска.

"Мне не сообщали о привлечении в состав преступной группы"

В обвинительном заключении говорится, что все свои преступные действия Грехнев совершил по указанию Васильевой, а он в своем выступлении неоднократно подчеркивал, что экс-директор ДИО на работу его не брала, и ни она, ни другие якобы "соучастники" никогда не давали ему указаний о том, какие решение принимать в качествве гендиректору 31-го ГПИСС и других организаций. "Ни Васильева, ни другие лица мне не сообщали о привлечении в состав преступной группы, данные выводы являются вымыслом следствия, и не подтверждены никакими доказательствами! – заявил Грехнев. – ОПГ вымышлена следствием!"

По словам подсудимого, предложение поработать в "Оборонстрое" он получил по телефону от незнакомого мужчины, который представился Сергеем Макаровым (являлся на тот момент гендиректором этой компании. – "Право.Ru"). Судья Татьяна Васюченко спросила, выяснял ли подсудимый у Макарова, откуда тот о нем узнал. Грехнев ответил, что тот обратился к нему по рекомендации Васильевой. В 2008 году она была генеральным директором петербургского подразделения строительной компании "СУ-155", а он восемь или девять месяцев проработал у нее ее заместителем.

Защита поинтересовалась, оказывалось ли на него давление во время предварительного следствия, и Грехнев ответил, что физического воздействия не было, за исключением одного случая, когда допрос шел весь день без возможности поесть. "А вот психологическое – все время", – отметил он, рассказав, что еще на первом допросе, когда его допрашивали как свидетеля, следователи требовали рассказать, как Васильева и Егорина похищали средства при реализации имущества "Оборонстроя", а в противном случае угрожали тюремным сроком. Еще одним способом давления он счел то, что в СМИ просочилась информация о том, что он якобы дал такие показания. И, так как Грехнев и его адвокат не общались с прессой, он считает, что ложную информацию представителям прессы дали следователи.

"Нас с женой обещали посадить, а детей сделать наркоманами"

О том, как вели себя следователи, рассказывал во второй день своего выступления перед судом, 27 февраля, и другой подсудимый, бывший гендиректор ОАО "Окружной материальный склад Московского округа ВВС и ПВО" (ОМС) Максим Закутайло. Он обвиняется по ч. 4 ст. 159 УК, ч. 3 ст. 160 УК (присвоение средств или растрата в крупном размере или с использованием служебного положения – до шести лет лишения свободы), а также по ч. 5 ст. 33 и п. "в" ч. 3 ст. 286 (пособничество в превышении должностных полномочий – от трех до 10 лет лишения свободы). Главные претензии к нему связаны с продажей по заниженной, по мнению следствия цене – за 92 млн руб., на 7,3 млн руб. ниже реальной стоимости – 3,12 га земли с 15 объектами недвижимости пансионата "Эллада" в поселке Пересыпь Краснодарского края, на берегу Черного моря. Он свою вину признал частично, только в части фиктивного оформления на работу знакомых.

Прокурора Юрия Хализова интересовал характер отношений Закутайло с его подчиненной Верой Голышкиной, которая дала показания, демонстрирующие экс-гендирекатора ОМС в не самом выгодном свет. Подсудимый рассказал, что отношения были рабочими, "глобальных ссор не происходило", но потом внезапно сменил тему:

– На предварительном следствии Голышкина, как засекреченный свидетель, рассказала оперативникам ФСБ о том, что у меня имеется недвижимость в Испании. Они составили рапорты, и с ними и показаниями свидетеля меня арестовали…

Хализов попытался прервать показания, не относящиеся, по его мнению, к делу, но обвиняемый сказал, что хочет рассказать прокурорам, что творилось на следствии. И судья Васюченко этому препятствовать не стала.

А Закутайло поведал, что слова Голышкиной следователь не проверил, но, тем не менее, они легли в основу ходатайства о его аресте. Подсудимый, по его словам, предлагал сделать запрос по этому поводу в Испанию, но ему якобы оветили: "Не нужен запрос, мы и так знаем, что дома нет". А еще рассказал о незаконной, по его мнению, прослушке, установленной в квартирах в Москве и Санкт-Петербурге.

– Вы помните фамилию следователя? – спросил Хализов.

– Вы их лучше меня знаете: Козлов, Павловский, Днепровский.

Затем, отвечая на вопрос Васильевой о том, оказывалось ли на него давление во время следствия, Закутайло рассказал, что после ареста, когда он находился в здании ГУВД по Москве на Петровке, к нему приходили сотрудники УБЭП и ФСБ и предлагали добровольно сознаться в эпизоде хищения участка "Эллады". А когда он отказался от предложения, ему якобы прямым текстом заявили, что он попадет в тюрьму на восемь лет, и жена тоже будет осуждена, а дети станут наркоманами. Эти фразы подсудимый расценил как угрозу, но решил, что "жалобу на следователя писать бесперспективно". "Я в комнате один, а их три-четыре человека", – пояснил Закутайло.