Вчера в процессе по делу о хищениях в Минобороны на 3 млрд руб. допросили Ларису Егорину, которая возглавляла один из субхолдингов "Оборонсервиса" – "Оборонстрой". Следствие считает, что благодаря ей активы военного ведомства уходили по заниженной стоимости, а по фиктивным агентским договорам выплачивались солидные суммы. Она в ответ заявила, что действовала точно в соответствии с директивами свыше и нашла возможность рассказать судье о неприемлемых действиях правоохранителей во время предварительного следствия.

Процесс в Пресненском райсуде Москвы по делу "Оборонстроя", где судят бывших сотрудников Минобороны и подведомственных ему организаций, обвиняемых в хищении 3 млрд руб. при продаже непрофильных активов, близится к завершению – одно за другим следуют выступления подсудимых. Трое из фигурантов дела, сидящих на скамье подсудимых – бывшая директор Департамента имущественных отношений Минобороны Евгения Васильева, экс-гендиректор ОАО "Окружной материальный склад Московского округа ВВС и ПВО" Максим Закутайло и Лариса Егорина, бывшая и. о. гендиректора "Оборонстроя", субхолдинга "Оборонсервиса", и руководитель ОАО "Главное управление обустройства войск" (ГУОВ) – вместе учились на юрфаке Санкт-Петербургского университета, и последняя, выступавшая вчера, решила подчеркнуть, что этот факт ни в коем случае не говорит о преступном сговоре.

Егорина обвиняется по нескольким эпизодам мошенничества в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК – до 10 лет лишения свободы) и в злоупотреблении полномочиями (ч. 1 ст. 201 УК – до четырех лет). "Вину я не признаю, – начала зачитывать она заранее приготовленный текст. -Обвинение основано на выдумках следствия, которые опровергались в ходе заседания. Мне непонятно, что дало следователям основание обвинять меня в хищении денежных средств в составе преступной группы". По ее словам, она никогда не вступала в преступный сговор ни с одним из фигурантов дела и всегда действовала в соответствии со своими должностными обязанностями. "Я лишь выполняла работу, связанную с реорганизацией "Оборонстроя", – заявила она.

Эта реорганизация предусматривала в том числе и продажу имущества нескольких минобороновских организаций, а затем их ликвидацию или приватизацию. И Егорина подчеркнула, что все эти действия проводились на основании решений собственника – Российской Федерации. "Руководитель субхолдинга, а также дочерних и зависимых организаций (ДЗО), ограниченный рамками своей должности, не может владеть всей полнотой информации и подвергать сомнению и критике стратегические планы собственника, обладающего, несомненно, более полной картиной, особенно в такой структуре, как Минобороны, где существует несколько уровней секретности. Я не была допущена ко всем", – говорила она.

Оценивать выгодность сделок, по мнению Егориной, она не должна была. "Ни одно из вмененных мне действий не является противоправным. Все документы на подпись мне приходили после согласования с различными департаментами [Минобороны]. На листе согласования имелись все визы. Проверять отчеты об оценке не входило в мою компетенцию. Я не обладала познаниями", – говорила она.

Следствие считает, что Егорина, как и все остальные участники "преступной группы", действовали по указаниям Васильевой (ей предъявлены обвинения по 12 эпизодам по ст. 159, 174.1, 285 и 286 УК РФ [мошенничество, легализация денежных средств или иного имущества, превышение и злоупотребление должностными полномочиями; максимальное наказание – до 10 лет лишения свободы]). Егорина отрицала это. По ее словам, Васильева не ставила ее "в зависимость от [своих] якобы корыстных интересов". "Никаких незаконных действий по ее указанию я не совершала", – сказала подсудимая.

"Это было бы мошенничеством по отношению к покупателю…"

Один из эпизодов, которые вменены в вину Егориной, – это содействие в продаже по заниженной стоимости акций 31-го Государственного проектного института специального строительства, основным акционером которого был "Оборонстрой". В ноябре 2011 года они ушли всего за 142 млн руб., тогда как стоили, по оценке следствия, 2,25 млрд руб. Покупателями стали ООО "ВитаПроджект" (70 %) и ОАО "Сосновоборэлектромонтаж" (29,9 %). "Виту", как считают следователи, контролировала сама Васильева, а "Сосновоборэлектромонтаж" принадлежал холдингу, подконтрольному бывшему заму Сердюкова Геннадию Нагинскому.

Решение о продаже, говорила Егорина, принималось лично Сердюковым. "За основу [доклада о реорганизации "Оборонстроя"] была взята используемая до меня концепция, согласно которой в составе [субхолдинга] сохранялись ГУОВ, ОАО "234-е СУ" как держатель активов и ОАО "26-й Центральный научно-исследовательский институт". На совещании 16 марта 2011 года доклад был представлен министру, который приказал сократить количество юрлиц до одного – ГУОВ, мотивируя это огромной кредиторской задолженностью "Оборонстроя". По указанию Сердюкова, 31-й ГПИСС и остальные институты подлежали реализации и ликвидации", – рассказывала подсудимая.

Не было ее вины, считает Егорина, и в установлении "заниженной" цены. Отчеты оценщиков, по ее словам, проверялись отделом оценки ДИО, "который тщательно следил, чтобы все объекты продавались по рыночным ценам". А при подписании протокола заседания совета директоров "Оборонстроя" о продаже акций 31-го ГПИСС Егорина, по ее словам, руководствовалась решением совета директоров вышестоящей организации – "Оборонсервиса" о продаже акций за 142 млн руб.

При этом эта стоимость акций не вызывала у Егориной никаких сомнений. "Мне было известно, что институт продал недвижимое имущество стоимостью 1,67 млрд руб. Прибыль от продажи в сумме 950 млн руб. поступила на расчетный счет "Оборонстроя". Если бы стоимость акций была увеличена на указанную сумму или учитывала проданный комплекс недвижимого имущества, это было бы мошенническими действиями по отношению к покупателю. Проведенная следствием экспертиза о стоимости акций не отражает фактическую их стоимость на момент реализации. Следствие необоснованно сделало вывод о занижении стоимости. Я не скрывала никаких сведений от оценщиков", – заявила подсудимая.

О покупателях Егорина, по ее словам, ничего не знала, а об аффилированности "Виты" с ООО "Центр правовой поддержки "Эксперт", который занимался поиском покупателей, информацию получила только на стадии следствия.

"Услуги агента были оказаны в полном объеме"

Платежи "Эксперту" за фиктивные, по мнению следствия, агентские услуги тоже вменяются в вину Егориной. Один эпизод – это выплата 123,5 млн руб. комиссионных за сделку по продаже восьми филиалов ГУОВ ЗАО "Инвестстрой-15" в январе – феврале 2012 года, в том числе 20,9 млн руб. в декабре 2011 года.

Гендиректор "Эксперта" Екатерина Сметанова, также фигурантка дела "Оборонсервиса", которая признала вину в мошенничестве (ч. 4 ст. 159 УК) и коммерческом подкупе (ч. 3 ст. 204 УК – до семи лет лишения свободы), но еще не была под судом, говорила в процессе, что именно Егорина привела на одно из совещаний, где обсуждалась продажа активов, руководителя "Инвестстроя-15" Сергея Худякова и представила его как возможного покупателя.

По версии Егориной, в апреле 2011 года Худяков, с которым у военных были контракты на строительство жилья, захотел осмотреть филиал ГУОВ в Сертолово Ленинградской области – 211-й комбинат железобетонных изделий, а она перенаправила его в "Эксперт". "У меня не было ни возможности, ни полномочий заниматься этими обращениями", – сказала она. И только потом, по ее словам, от Сметановой подсудимая узнала, что Худяков, возможно, приобретет все восемь филиалов. Но "Эксперт", подчеркнула Егорина, при этом параллельно искал и других покупателей. "Сметанова выполняла все предусмотренные договором действия. Я подписала отчет [на 20,9 млн руб.], так как была уверена, что услуги агента были оказаны в полном объеме. Никто из сотрудников ГУОВ претензий к работе агента не высказывал", – говорила подсудимая.

Она особо обратила внимание суда, что по договору на поиск покупателя для филиалов ГУОВ она подписала только документы на 20,9 млн руб., а бумаги на сумму 123,5 млн руб. датированы числом после ее ухода с должности в этой организации в феврале 2012 года. "[Новый гендиректор ГУОВ Владислав] Германович показывал, что акт был подписан в апреле 2013 года, когда я уже была уволена, – напомнила Егорина. – Тем не менее мне вменяют хищение 120 млн руб."

"Голосовать вопреки решению министра обороны у меня не было оснований"

Еще одна претензия следствия к Егоровой – это ее роль в продаже по заниженной стоимости (1,6 млрд руб. вместо 2,3 млрд руб.), здания 31-го ГПИСС на Смоленском бульваре в центре Москвы. Следователи считают, что она изготовляла и подписывала подложные протоколы заседаний советов директоров "Оборонстроя", на основании которых поводилась сделка.

Егорина это отрицает, подчеркивая, что действовала строго в рамках решения министра обороны продавать имущество ДЗО "Оборонстроя", в том числе и здания 31-го института. "Утверждение следствия [о подлоге] является ничем не подтвержденным домыслом и опровергается в ходе судебных заседаний", – заявила Егорина. Все протоколы к ней на подпись, по ее словам, поступали из корпоративных отделов "Оборонстроя" или ДИО. "Я всегда проверяла наличие директивы. Голосовать вопреки решению министра обороны у меня не было никаких оснований", – добавила она.

Следствие считает, что покупатель на здание на Смоленском – ООО "Теорема" Сергея Амелина, ныне покойного знакомого Сердюкова, – был известен заранее, но тем не менее с "Экспертом" по решению совета директоров "Оборонстроя" был заключен агентский договор, по которому было перечислено 81,3 млн руб. комиссионных. Егорина в ответ говорит, что действовала в рамках указаний свыше. По ее словам, протокол заседания совета директоров "Оборонстроя", на котором был одобрен договор с "Экспертом" по зданию 31-го ГПИСС она подписала, поскольку агент был определен советом директоров "Оборонсервиса". "Протокол фактически дублировал ранее принятое Сердюковым и "Оборонсервисом" решение, и на момент подписания, 18 августа 2011 года, существовала директива министра, которая предписывала голосовать за заключение договора, – говорила она. – Не исполнять указания Минобороны мне просто не приходило в голову. Никаких оснований усомниться в законности данных указаний у меня не было".

Почему в протоколе указана дата 18 июля, Егорина не знает, с Амелиным, по ее словам, знакома не была.

"Я полагаю, она подчинялась министру обороны…"

Прокурор Вера Пашковская спросила Егорину, есть ли у начальника корпоративного управления ДИО Елены Кальной основания оговаривать Егорину? Возможно, ответила подсудимая, поскольку беременную Кальную запугивали и доводили до слез на стадии предварительного следствия. Об этом Егориной, по ее словам, сообщил следователь ФСБ Геннадий Хречко.

– Что, хвастался? – с иронией спросила судья Татьяна Васюченко.

– Такого сотрудника и в материалах дела-то не было… – задумчиво листая тома уголовного дела, сказала Пашковская.

– У меня есть его телефон, – откликнулась подсудимая и уточнила, что эту информацию она получила в здании ФСБ. "На протяжении декабря 2012 года меня вызывали на Лубянку, где инструктировали, как давать показания в СКР", – объяснила Егорина, зачем она туда ходила.

– Кальная говорила суду, что не было давления. Как вы можете это объяснить? – спросил Хализов.

– Я могу только предположить, что страх… Она не хотела говорить об этом в суде.

Затем последовал небольшой перерыв, а после него прокурор Андрей Обухов заявил Васюченко, что "подсудимая Васильева в двух шагах от зала судебного заседания давала указания подсудимой Егориной, как ей вести себя в процессе". Он якобы слышал, что одна говорила другой не отвечать на вопросы гособвинителей.

– Наглая ложь! – воскликнула Васильева. – Я разговаривала с адвокатом.

Стороны еще несколько минут обвиняли друг друга во вранье. Защита просила занести все в протокол, а Васюченко возмущенно потребовала не давать указаний секретарю, поскольку только суд имеет на это право. А когда пикировка прекратилась, прокурор Юрий Хализов спросил у Егориной, какие взаимоотношения были у Васильевой с Сердюковым.

– У-у-у, – пронеслось по залу.

– Началось самое интересное, – прокомментировала вопрос Васюченко. Это вызвало вспышку хохота.

– …в ходе служебной деятельности? – закончил вопрос прокурор.

– Я полагаю, она подчинялась министру обороны… – сказала Егорина.