В Мещанском суде, где слушается очередное дело из коллекции "Сугробова-Колесникова" – то ли свидетельства методичной работы правоохранительных органов, то ли провокаций, – допросили оперативника, руководившего операцией против группы из госслужащих и адвоката. Откуда в МВД стало известно о готовящемся преступлении, он говорить отказался, а от вопроса, почему он уволился из полиции, его избавил судья, обладающий своеобразной манерой ведения процесса.

В пятницу в Мещанском райсуде Москвы рассматривали дело о попытке за взятку получить право аренды территории почти разрушенного пансионата "Искра" в Пушкинском районе Московской области, являющегося госпредприятием. На скамье подсудимых находятся бывший начальник отдела приватизации государственного имущества Территориального управления Росимущества в Московской области Егор Андронников, адвокат Гарегин Топчян и замдиректора ФГУП "Пансионат "Искра" Олег Пятин. Они обвиняются по ч. 3 ст. 30 и ч. 4 ст. 291.1 УК РФ (покушение на посредничество во взяточничестве в особо крупном размере – от семи до 12 лет лишения свободы).

По версии следствия, они вымогали более 84 млн руб. у бизнесмена Вадима Марченко, решившего арендовать и восстановить "Искру". Эту сумму у него запросили за максимально быстрое оформление всех необходимых документов и для "вознаграждения" сотрудников Росимущества. Подсудимые и их защита доказывают, что уголовное дело появилось в результате провокации, подготовленной оперативниками МВД при помощи "подсадного бизнесмена" Марченко.

"Сугробов и Колесников были вашими непосредственными начальниками?"

В пятницу на прошлой неделе, 13 февраля, в суде допросили Александра Щигалева – бывшего старшего оперуполномоченного 16-го отдела Главного управления по экономической безопасности и противодействия коррупции МВД. Под его руководством проводился "оперативный эксперимент", закончившийся задержанием подсудимых. Начался он 16 февраля 2013 года, а завершен был 26–27 июня. Сначала в поле зрения правоохранительных органов попали Пятин, Топчян и Иван Ильинский, руководивший в тот момент подмосковным ТУ Росимущества, а Андронников стал подозреваемым в июне, уже к концу расследования. Об основаниях для проведения оперативных мероприятий свидетель говорить не стал.

Топчян, который уверен, что он и другие подсудимые стали жертвой провокации, просил бывшего полицейского рассказать, зачем он встречался с Марченко до начала следственных действий и давал ему свой электронный адрес и телефон, чтобы через них вести все переговоры по аренде пансионата. Щигалев в ответ сказал, что до 16 февраля никаких оперативных действий не проводилось, а свои контактные данные он давал для связи. О том, откуда взялся Марченко и почему именно его привлекли к участию в эксперименте, бывший опер распространяться не пожелал, сообщив лишь, что он действительно был заинтересован в аренде.

Не слишком многословен он был, рассказывая и о так называемой "разведбеседе" с Зыряновым, который, по словам свидетеля, "дал согласие на участие в эксперименте, чтобы оградить себя от взяткополучения". На вопрос о том, зачем Марченко выдали средства для вручения взятки, если Зырянов ее получать отказывался, бывший полицейский не ответил, как и по поводу того, знал ли руководитель компании "ЛОР-Центр" Рубен Миракян, от имени которой действовал Марченко, о проведении эксперимента и попытке передать взятку.

– Сугробов и Колесников были вашими непосредственными начальниками? – поинтересовался адвокатПятина Валерий Прилепский.

– Сугробов – да, – коротко ответил свидетель.

– Ваше увольнение из органов связано с делом в отношении них? – продолжил защитник, но судья Альберт Тришкин снял этот вопрос.

Генерал-лейтенант Денис Сугробов до 21 февраля 2014 года возглавлял ГУЭБиПК МВД, а 8 мая 2014 года был арестован. Его обвиняют в превышении должностных полномочий (ч. 3 ст. 286 УК РФ – до 10 лет лишения свободы), организации провокации взятки (ч. 3 ст. 33 и ст. 304 УК РФ – до пяти лет) и организации преступного сообщества (ч. 3 ст. 210 УК РФ – от 15 до 20 лет). Его коллеге, тоже генералу, Борису Колесникову также вменяли в вину 286-ю и 210-ю статьи УК. Он покончил с собой, выбросившись с шестого этажа здания Следственного комитета. Сугробова обвиняют в том, что он поставил на поток провокацию взяток и покровительствовал преступникам, а он отвечает, что всего лишь стал жертвой настоящих коррупционеров.

Удалось сторговаться

Марченко в суде допрашивали 30 января. Он являлся гендиректором ООО "Альбион", но эта компания не могла арендовать пансионат по упрощенной схеме, без проведения аукциона, потому что не занималась медицинской деятельностью. Поэтому заявление было подано от "ЛОР-Центра", у которого соответствующая лицензия была. От Марченко участники процесса услышали, что с вопросом об аренде он обратился в ТУ Росимущества в конце 2012 года, а спустя некоторое время ему позвонили Топчян и Пятин. Они сообщили, что юридически сопровождают все сделки с объектом и имеют "контакт" в Росимуществе, который согласен помочь в решении вопроса.

Общая сумма, которую чиновники из Росимущества желали получить за "согласование аренды", составила бы, по словам Марченко, 2 млн евро. Отдельно его попросили оплатить подготовку и оформление соответствующих документов. Пятин во время их первой встречи написал на салфетке "100 млн руб.", но Марченко счел, что эта цена слишком высока, и на следующей встрече ее снизили до 84 млн руб. А "главную сумму" в 2 млн евро Топчян предложил положить в ячейку в мытищинском филиале "Индустриального банка" до подписания договора аренды.

Однако через несколько дней после последней встречи с фигурантами дела свидетелю позвонил некий "Сан Саныч", который сообщил, что работает в ОБЭП и хочет предупредить Марченко, чтобы тот не ввязывался в "нехорошую ситуацию". После этого оперативник назначил Марченко встречу в кафе, где еще раз предупредил о готовящемся преступлении, дал диктофон и велел приходить на следующие встречи по поводу "Искры" только с ним. Вскоре, по словам свидетеля, Топчян сообщил, что в Росимуществе согласились помочь, и он передал эту информацию полицейским. После этого ему выдали "главную сумму" – 46 000 евро были настоящими, а остальные – муляжом. В июне 2013 года Марченко, судя по его рассказу, отвез их в указанный Топчяном банк и положил в ячейку.

Что было дальше, корреспонденту "Право.Ru" услышать не удалось. Судья Тришкин удалил его из зала за мешающую правосудию попытку прикрыть окно, из которого сквозило.

А был ли инвестор?

Посредником между Марченко и Миракяном из "ЛОР-Центра" был Юрий Бизин, в 2013 году работавший в отделе надзора Территориального управления Росреестра по Московской области. Он рассказал в суде, что как-то повстречался со своим знакомым Марченко, а тот спросил, нет ли у него на примете компании с медицинской лицензией. И тогда Бизин обратился к другому своему приятелю – Миракяну, спросил, не хочет ли тот расширить бизнес, арендовав "Искру". Тот согласился, предоставил все необходимые документы и оформил на Марченко доверенность. Все переговоры Бизин, по его словам, он вел сам – по доброте душевной и из желания помочь людям. О том, что за оформление документов требуют взятку, свидетель ничего не знал.

– Итоги переговоров какими были? – спросил прокурор Сергей Ольков.

– Документы передали, а потом подписали договор аренды, – отрапортовал свидетель.

– Он врет, – заметил Топчян шепотом, а Бизин рассказал, что "ЛОР-Центр" даже выделил средства на регистрацию договора аренды, но делать этого не стали, так как некие потенциальные инвесторы, партнеры Миракяна, отказались от проекта.

У гендиректора "ЛОР-Центра" на этот счет, правда, была другая информация. По словам Миракяна, в июне 2013 года Бизин сказал ему, что есть пансионат, который можно взять в аренду, и уже якобы найдены инвесторы, готовые вложить средства в создание на его базе медицинского диагностического центра. Но он съездил в "Искру" один раз, после провел экономические выкладки и решил, что проект нерентабельный. И работа по заключению сделки, которая длилась примерно месяц, была прекращена. До этого момента "ЛОР-Центр", по словам Миракяна, успел заключить договор аренды с размером ежемесячной платы в 500 000 руб., но он не был зарегистрирован, и никаких средств на это компания не перечисляла.

"Пансионат был в плохеньком состоянии"

Да и разрешения на аренду Марченко так и не получил. По словам свидетельницы Марии Шматок, работавшей в ТУ Росимущества ведущим специалистом-экспертом отдела аренды, предоставленный им пакет документов был неполным. "Территориальное управление никогда бы не подписало такое разрешение!" – с жаром говорила она.

– Даже за 500 000 американских рублей? – подначил Тришкин.

– Даже за столько! – отозвалась свидетель под смех присутствующих, а Андронников спросил Шматок, в каком состоянии находилась "Искра".

– Есть ли жизнь на Марсе? – вставил Тришкин.

– Есть! – весело отозвалась свидетель. – Я была там несколько раз, кажется, признаки банкротства были, но это не в компетенции нашего отдела. Пансионат был в плохеньком состоянии, и чем дальше, тем хуже. Дома деревянные, сдавать их было нельзя, и еще прудик был.

– А земельки сколько там гектарчиков сиротливой подмосковной, не помните? – спросил судья.

– Да я даже не знаю, что такое гектар. Шесть соток знаю, гектар – нет, – ответила Шматок, а когда адвокатАндронникова Елена Бухарина спросила, чем мог бы заниматься арендатор "Искры", она ответила, что это "больной вопрос".

– Так давайте будем отвечать на здоровые! – констатировал судья и закончил допрос.

Подсудимый – "золотой человек"!

Ключевую роль в "деле "Искры", как считает следствие, должен был сыграть Иван Ильинский, который на тот момент руководил подмосковным ТУ Росимущества. Но потом уволился и привлек, по версии следователей, в группу Андронникова. Ему Ильинский должен был, доказывает гособвинение, передать $500 000, полученные от Топчяна, а затем они должны были пойти "за содействие" новому начальнику теруправления Илье Зырянову.

Ильинский изначально не признавал свою вину и находился в СИЗО, тогда как остальные фигуранты дела были под домашним арестом. Но затем заключил досудебное соглашение о сотрудничестве со следствием, и Мещанский райсуд рассмотрел его дело 18 ноября 2014 года в особом порядке. Ему назначили наказание в виде штрафа в 239 млн руб., лишив на два года права занимать руководящие должности. А 24 декабря 2014 года судебная коллегия по уголовным делам Мосгорсуда рассмотрела его жалобу и уменьшила штраф до 100 млн руб. А в новом процессе судья Тришкин собрался допрашивать его "до заговения".

Адвокат Топчяна Николай Клименко хотел узнать у Ильинского, действительно ли его доверитель при передаче денег говорил, что сумма должна попасть к Зырянову. Свидетель попросил повторить вопрос, так как, по его словам, не уловил смысла.

– С вашим уровнем образования и интеллекта вы должны понимать такие вопросы,– прокомментировал Тришкин и снял вопрос, а в ответ на возмущение адвоката заметил: – И так балагана хватает, вы еще будете выступать? Вас удалить из зала? Присядьте.

Затем судья велел задавать вопросы подсудимому Андронникову. Тот первым делом спросил у бывшего начальника, как бы он его самого охарактеризовал.

"Вы золотой человек!" – немедленно откликнулся Ильинский, а подсудимый захотел знать, были ли закреплены за "Искрой" права на имущество, когда начался разговор о его сдаче в аренду.

– Я лично видел в 2013 году порядка 40 регистрационных свидетельств на право хозяйственного ведения, – ответил Ильинский и добавил, что до 2012 года имущество пансионата вообще не могли приватизировать, так как имелись проблемы с землей.

– А аренда земли пансионата была заключена сроком на 25 лет? – вмешалась адвокат Андронникова Елена Бухарина.

– Есть ли жизнь на Марсе? Или что будет через 20 лет? – ответил за свидетеля судья и снял вопрос, посчитав его "неюридическим".

Затем к допросу подключились Пятин и его адвокат Валерий Прилепский. В ответ на их вопросы Ильинский рассказал, что Топчян не мог самостоятельно подготовить пакет документов для согласия на аренду и он его консультировал в свободное от работы время.

Рассказал Ильинский и о том, что, получив от адвоката Топчяна пакет с деньгами, он настолько растерялся и испугался, что добрался до Ярославского вокзала, где бесцельно сел в подмосковную электричку. "Кажется, она шла куда-то во Фрязино", – вспоминал он. И проехал уже с полчаса, когда ему вдруг захотелось покурить. Поезд остановился, Ильинский вышел на платформу и зажег сигарету, а когда электричка закрыла двери и уехала, он вспомнил, что оставил на скамейке вагона пакет с деньгами.

"О дальнейшем судьбе этих денег мне ничего не известно, – сказал бывший руководитель теруправления.

Полтора миллиона в электричке

Рассказал о ней Андрей Долгошеев – сотрудник охранной фирмы, сопровождающего кассиров-контролеров на электричках Ярославского направления. Именно он 27 июня 2013 года обнаружил в электричке Москва – Фрязино черный целлофановый пакет с 1,5 млн руб., который оставил там Ильинский. "Я подумал сначала, кто-то из безбилетников, которые от нас убегали, вещи свои забыл, – рассказывал свидетель. – Остался посмотреть, вдруг вернется, но никого не дождался и взял пакет с собой". Затем в присутствии коллег Долгошеев вскрыл пакет в надежде, по его словам, обнаружить в нем что-то, указывающее на хозяина. Там лежали несколько папок-скоросшивателей с документами по "какому-то пансионату в Мытищах" и "сверток с хорошей пачкой пятитысячных купюр".

Впоследствии вместе с этим пакетом Долгошеева доставили в полицию, "куда-то в район площади трех вокзалов". Там при нем проводилась сверка найденных купюр, вспомнил он после вопроса одного из адвокатов. "Их номера совпадали с теми, что были в компьютере", – сказал свидетель.

"Что, больше вопросов нет?" – решил уточнить Тришкин, глядя на защитников. Те ответили, что им больше нечего спросить у "человека, который правду говорит, а не лукавит, как остальные".

"Ну да, пятьсот тысяч – это несерьезно!"

Подсудимый Андронников, кроме Зырянова, должен был, по версии следствия, "договариваться по "Искре" и с начальником отдела аренды теруправления Георгием Сунгуровым. Последний, выступая в качестве свидетеля, рассказал, что на тему аренды пансионата они с Андронниковым общались один раз, встретившись в обеденное время у входа в управление. Точно воспроизвести диалог, который длился не более пяти минут, свидетель не смог, вспомнил только, что обвиняемый просил по возможности оказать содействие в согласовании права на аренду пансионата "Искра" и предлагал за это $500 000.

– Я это предложение всерьез не воспринял, – ответил Сунгуров на вопрос обвинителя о своей реакции.

– Ну да, пятьсот тысяч – это несерьезно! – прокомментировал судья.

– Да весь комплекс столько не стоит! – отозвался свидетель. Состояние "Искры" он назвал "плачевным", предположив, что пансионат вполне мог находиться в состоянии банкротства. Его хотели арендовать два или три раза, вспоминал Сунгуров, и в итоге Росимущество дало согласие не на аренду, а на "вовлечение в хозяйственный оборот". Получил это право сам ФГУП "Пансионат "Искра", которое после этого могло провести аукцион на право аренды или оформить отношения по упрощенной схеме.

Прокурор хотел знать, не возникло ли у Сунгурова желания обратиться в правоохранительные органы и рассказать о том, что ему предлагали взятку. "Дело отказное, да и не думал я о том предложении всерьез", – пожал плечами тот. Тем не менее, по его словам, в тот же день он передал разговор начальнику управления Илье Зырянову, добавив, что предложение мало похоже на правду. Тот в ответ лишь улыбнулся и ситуацию комментировать не стал, сказал Сунгуров.

Но судья Тришкин помнил, что в показаниях, данных во время следствия 12 июля 2013 года, свидетель говорил о другой реакции Зырянова. "Он сказал вам, что для него это не новость и к нему Андронников с этой просьбой уже обращался", – сказал он Сунгурову. Свидетель комментировать эти расхождения не стал.

А Андронников, у которого судья поинтересовался, соответствуют ли показания Сунгурова действительности, объяснил, что такой разговор и в самом деле был, только $500 000 – это не сумма взятки, а бюджет на потенциальную приватизацию "Искры". "Было шумно, может, я что-то не так понял", – не стал отрицать свидетель.

"Свободная" не значит "незаполненная"

Ильинский, по его словам, обсуждал с Андронниковым планируемое согласование аренды "Искры" в общей сложности пять раз, а последняя их встреча произошла 24 июня 2013 года. Экс-глава теруправления рассказал, что накануне его бывший подчиненный оставил в журнале учета входящих документов номер, чтобы зарегистрировать письмо о согласовании "задним числом". На вопрос адвоката Андронникова, каков был план действий по подписанию, Ильинский ответил, что это они с обвиняемым не обсуждали. "Я полагал, что Егор пойдет к руководителю и скажет – есть вот такая сумма, надо подписать разрешение на аренду", – сказал Ильинский. По его словам, он планировал отблагодарить Андронникова после того, как вопрос утрясется, но точную сумму "благодарности" тогда не придумал.

С просьбой о свободном входящем номере Андронников обратился к Ирине Дубровиной – главному специалисту-эксперту отдела правового документационного обеспечения теруправления Росимущества. Сначала она в суде дважды сказала, что никаких пустых строчек она не оставляла, но после того, как прокурор попросил огласить ее показания, данные год назад, изменила показания. "Да, он просил оставить место. Насколько я помню, Андронников позвонил 14 июня 2013 года и спросил, есть ли возможность зарегистрировать обращение предыдущим числом", – неохотно пояснила она. И после проверки реестра она ответила, что она есть. В итоге, несмотря на то что документы от Марченко привезли только 18 июня, зарегистрировано обращение было 13-го числа.

Адвокат Бухарина настаивала на том, чтобы предоставить на обозрение свидетелю этот самый реестр, но выяснилось, что документ, якобы приобщенный к делу, находится в сейфе у следователя. Тогда защитник ходатайствовала о том, чтобы его изъяли и показали Дубровиной, но судья отказал, пояснив, что не обязан этого делать, если защита плохо готовилась к процессу.

Но Бухарина настаивала. По ее словам, регистрационная запись о документах на "Искру" внесена поверх другой, замазанной. "Если вас просили оставить место, вы должны были оставить свободную строку, разве нет?" – поинтересовалась она у Дубровиной.

Свидетель пояснила, что под "свободной строкой" не обязательно подразумевается чистая строчка. В связи с нехваткой рабочих рук к регистрации документов привлекали студентов, которые иногда делали ошибки, например вносили в журнал входящих обращений исходящую корреспонденцию, говорила она, а "взрослые" сотрудники сверяли реестр и при необходимости корректировали его. Отсюда, по ее словам, и появлялись замазанные штрихом пустые строки.

– То есть пустая строка – это та, поверх которой можно еще что-то изобразить? – задал вопрос судья Тришкин.

– Та, которую можно заполнить, – повторила свидетель. – Со следователем мы это тоже обсуждали, у него никаких вопросов не возникло.

Однако у Бухариной вопросы были. Она хотела знать, пустая все-таки была строка для просьбы Андронникова или заполненная. Свидетель в отчаянии проговорила: "Ну как же вам это объяснить…" На выручку пришел судья. "То есть он позвонил, вы в журнал посмотрели, увидели, что тут чушь написана, которую все равно надо замазать, и сказали, что место есть. Это вы и имеете в виду, говоря, что строка пустая?" – спросил Тришкин.

– Да! – обрадованно подтвердила Дубровина, а потом рассказала, что вносила в реестр еще одну запись по "Искре" задним числом, точно так же, поверх слоя штриха-корректора, но на этот раз по просьбе Зырянова.

На этом моменте судья все же решил, что без реестра вести допрос свидетеля и в самом деле сложно, и постановил истребовать у следователя документ, а потом вызвать Дубровину повторно.