Экономколлегия ВС рассмотрела спор по жалобе предпринимательницы из Уфы, у которой принудительно изъяли ее земли с нежилым помещением. Она доказывала, что ее лишили земли не для развития территории и муниципальных нужд, а фактически в частных интересах: будущий объект должен перейти в собственность застройщика. "Тройке" пришлось решать, какую роль в этом случае играет Земельный кодекс, сколько этапов у изъятия и почему администрация города не занимается вопросом компенсации.

В декабре 2013 года индивидуальный предприниматель Ольга Гимальдинова обратилась в суд с требованием признать недействительным постановление администрации городского округа город Уфа Республики Башкортостан от 18 июля 2013 года № 3612 "Об изъятии земельных участков, жилых помещений и расселении граждан" (№ А07-21632/2013). Этим документом было решено изъять принадлежащую ей землю и снести административное здание на ней, а заняться выкупом должен был за свой счет застройщик – "Нефтяная финансово-строительная компания" (НФСК). По итогам аукциона НФСК заключила с администрацией договор о развитии застроенной территории, во исполнении которого и приняли оспариваемое постановление. Аукцион, в свою очередь, провели в рамках реализации муниципальной адресной программы "Развитие застроенных территорий городского округа город Уфа на 2007–2015 годы".

Все инстанции в требованиях Гимальдиновой отказали. Они сочли, что администрация действовала в пределах своих полномочий – в рамках реализации программы по развитию застроенной территории, а правовым основанием изъятия земли для муниципальных нужд был подп. 3 п. 1 ст. 49 Земельного кодекса РФ, предусматривающий такое изъятие в случаях, установленных федеральными законами. Этим законом, сочли судьи, является Градостроительный кодекс РФ, в ст. 46.1 которого установлена возможность принятия решения о развитии застроенных территорий в рамках полномочий органов местного самоуправления.

ИП Гимальдинова обратилась с жалобой в Верховный суд РФ, и судья Елена Борисова решила передать дело на рассмотрение экономической коллегии. Заседание там состоялось 20 октября.

Взаимодействие норм

В своей жалобе Гимальдинова в первую очередь ссылалась на неправильное применение нижестоящими судами ст. 46.1 ГрК РФ. Согласно ч. 3 этой статьи решение о развитии застроенной территории может быть принято, если на такой территории расположены многоквартирные дома, снос и реконструкция которых планируются на основании муниципальных адресных программ. Таким образом, указывала предприниматель, это положение не распространяется на собственников нежилых помещений. Доказывает это и сама муниципальная программа, цель которой – обеспечить благоустроенным и комфортным жильем граждан, проживающих в ветхих и аварийных жилых домах.

Однако в соответствии с ч. 4 ст. 46.1 ГрК, помимо многоквартирных домов, на территории, в отношении которой принято решение о развитии, могут быть расположены и иные объекты капитального строительства, но при условии, что вид разрешенного использования и их предельные параметры не соответствуют градостроительному регламенту. По мнению нижестоящих инстанций, эти критерии в случае с Гимальдиновой присутствовали, что подтверждается градостроительным заключением. Гимальдинова же отмечала, что в этом заключении конкретные объекты капитального строительства, которые не подпадают под регламент, не указаны, а значит, применить в ее случае ч. 4 ст. 46.1 ГрК РФ нельзя.

По мнению Гимальдиновой, положения ст. 46.1 ГрК РФ не относятся к обстоятельствам, с наличием которых ст. 49 ЗК РФ связывает возможность изъятия земельных участков, находящихся в собственности частных лиц, для государственных и муниципальных нужд. "Если решение об изъятии принято, то оно должно быть основано на ч. 3 ст. 46.1, где указаны многоквартирные жилые дома, – поясняла она на заседании в ВС. – В других случаях применять ст. 49 ЗК РФ законодатель не позволяет".

Обращала внимание Гимальдинова и на то, что в самой муниципальной программе не был предусмотрен снос и реконструкция спорного помещения. Там были перечислены улицы, а вот конкретные объекты поименованы не были. А значит, настаивала она, вывод нижестоящих судов о том, что изъятие земли и снос помещений производился в целях реализации муниципальной адресной программы, не соответствует фактическим обстоятельствам дела.

"Явно не муниципальные нужды"

Акцентировала внимание Гимальдинова также на том, что спорные земли хотели изъять не для муниципальных нужд, а в частных интересах, что противоречит положениям ст. 235 ГК РФ и ст. 49 ЗК РФ. Так, генеральным планом развития города Уфы вообще не было предусмотрено строительство объектов муниципального значения на территории изымаемых земельных участков, говорится в жалобе. По словам ИП, на ее земле, где находится и принадлежащее ей административное здание, утвержден проект размещения другого административного здания, которое должно перейти в собственность НФСК – то есть также станет частной собственностью. "Это явно не муниципальные нужды, – подчеркивала она на заседании. – Сама застройка носит коммерческий характер".

Кроме того, указывала ИП, администрацией не был соблюден и порядок изъятия земельного участка: она не уведомила ее об этом, не согласовала условия выкупа, в частности цену. "На моем участке даже геодезические изыскания не проводились! – рассказывала она. – А если администрация считает, что здание ветхое, то они должны были это сделать!"

По ее мнению, нижестоящие инстанции подошли к разрешению спора формально: не проверили наличие правовых оснований для изъятия земельных участков и публичного интереса, а также соразмерность вмешательства муниципальных органов в частные интересы. "Основным критерием для развития застроенной территории является сам объект, – несколько раз говорила на заседании Гимальдинова. – Только он разрешает принять или не принять решение".

Доказательств с собой нет…

Выступления в ВС оппонентов Гимальдиновой – представителей администрации и НФСК – были короткими и, скорее, представляли собой ответы на вопросы судей.

– Назовите те пункты муниципальной программы, которые подразумевают снос объектов, принадлежащих заявителю, – интересовалась у юриста администрации судья Борисова.

– Там определен квартал с перечислением конкретных улиц. Участки уточнили непосредственно в самом решении об изъятии.

– Но изъятие должно происходить в рамках адресной муниципальной программы. Или вы оставляете люфт для принятия любого распоряжения, где будет дополнительно указано, что подлежит изъятию? Зачем тогда нужна программа? – удивлялась Борисова.

Что-то определенное юрист администрации ответить не смогла, и экономколлегия стала расспрашивать ее о том, как решался вопрос с компенсацией за изъятие. По словам представителя, решение об изъятии – это только первый этап, а процедура компенсации – уже последующий.

– А где это указано? – не скрывала своего удивления Борисова. – Откуда вы такое заключение делаете? Вы внесли в ЕГРП запись об обременении. Проводили сами-то оценку? Вели беседу по изъятию? Может, и цена устроила бы заявительницу?

– Насколько мне известно, переговоры велись, но доказательств с собой нет…

Без соглашения

Дальше стали обсуждать цели изъятия спорной земли.

– Администрация каким-то образом поучает построенные площади или это все коммерческое жилье? – интересовались судьи. – Или, может быть, заключен договор о предоставлении в муниципальную собственность определенных квартир?

– 10 % передается муниципалитету, если не ошибаюсь. Здесь не исключительно частный интерес, – отвечала юрист администрации.

– Откуда это следует? – допытывалась Борисова.

Ответа вновь не последовало, и судьи решили обратиться за помощью к представителю НФСК. По его словам, по договору о развитии застроенной территории с администрацией компания расселит два дома и передаст новые площади по договору социального найма. "Сейчас готовится отдельное соглашение, но его пока нет", – добавил он.

Судьи удалились в совещательную комнату, где провели больше часа. В итоге "тройка" (Борисова, Ольга Киселева и Наталья Чучунова) решила все акты нижестоящих инстанций отменить, а спор отправить на новое рассмотрение.